Феноменология медиатекста

(phenomenology of mediatexts, фенаменалогiя медыятэкста) — направление исследований в анализе сообщений, которое может быть отнесено к субъективистским версиям изучения НМ. Оно ориентировано на реконструкцию смыслового содержания сообщений, исходя из установок (интенций) автора и реципиента на совместное создание «смыслового горизонта» их общего «жизненного мира». Отталкиваясь от классических работ Э. Гуссерля (E. Husserl), феноменология воздерживается от суждений о различного рода объектах реальности без их связи с соответствующим способом осознания, для которого они раскрываются лишь как феномены восприятия, переживания и осмысления. Реальность никогда не дана нам как таковая, поскольку предстает лишь в определенном смысловом горизонте, который задан «картиной мира», продуцируемой медиа, и ориентирован на производство и воспроизводство «депозитарного сознания» (П. Фрейре) (P. Freire). Это обыденное восприятие и осмысление повседневного опыта, основанное на общественно признанных и легитимно закрепленных «схемах», или «фреймах» (И. Гоффман) (E. Goffman), как единственно возможном способе ориентации в окружающем мире и оценки всего происходящего. По версии П. Бергера и Т. Лукманна (P. Berger, Th. Luckmann), реальность повседневной жизни оказывается уже объективированной, т. е. конституированной порядком объектов, которые были обозначены как объекты до нашего появления и устанавливают порядок, в рамках которого организуется вся социальная жизнь. Именно этим определяется область повседневности, в которой НМ выступают как один из важнейших регулятивно-контролирующих социальных механизмов организации «жизненного мира» на основе постулатов «систем релевантностей и типизации» (А. Шюц) (A. Schütz). Так, постулат «взаимозаменяемости точек зрения» или взаимообратимости перспектив утверждает возможность «принятия на веру» способностей социальных субьектов осуществлять сходные (в идеале — одинаковые) действия по принятию «чужой» позиции как «своей» с соответствующими идентичностями. Постулат совпадения «систем релевантностей» допускает наличие совместных возможностей достижения отбора и интерпретации событий одинаковым образом, то есть фактически с одной и той же позиции, что и обеспечивает работу медиа в соответствии с установленным нормативным образцом. Однако, согласно Б. Вальденфельсу (B. Waldenfels), разнообразие культурных и социальных практик не позволит им объединиться в общий порядок и следовать какому-либо одному регулятиву. Повседневность в смысле общепринятых знаний и практик интерпретации может пониматься как новое значение места изменчивой и варьируемой рациональности, что и характерно для НМ. И такая форма знания может рассматриваться в качестве альтернативы «депозитарному сознанию», в которое инвестируются готовые шаблоны массовых проектов по формированию коллективной идентичности и которому противостоит ризоматически «рассеянный» или «диффузносетевой разум» НМ. При этом выход за рамки предустановленных категорий организации повседневного опыта становится возможен лишь в том случае, когда пользователь способен аналитически оценивать и разделять системы релевантностей на «свое» (пережитое и критически осмысленное) и «чужое» (навязанное извне), т. е. «приватное» и «публичное». Между тем основные тенденции развития НМ, и особенно электронных социальных сетей, показывают нарастающую угрозу смешения этих сфер и подмены одного другим, что требует определенного усилия и поиска ориентира для достижения автономии личности, ее социальной и культурной эмансипации.
Литература Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Медиум, 1995. Вальденфельс Б. Повседневность как плавильный тигль рациональности // Социо-Логос. М.: Прогресс, 1991. С. 39–50. Гофман И. Анализ фреймов. Эссе об организации повседневного опыта. М.: Институт социологии РАН, 2003. Гуссерль Э. Феноменология внутреннего сознания-времени // Собр. соч., Т.1. М.: Изд-во «Логос», 1994. С. VI–XIV. Шюц А. Смысловая структура повседневного мира: очерки по феноменологической социологии. М.: Институт фонда «Общественное мнение», 2003. А. Сарна