ПАРАДОКСАЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК

книга Ж.Т. Тощенко (Москва: "Гардарики", 2001). В книге "П.Ч." понятие "парадокса" как специфического класса противоречий сознания, используется для анализа духовной жизни и реальных поступков человека России на рубеже столетий. "Парадоксальность" здесь понимается как характеристика сознания и поведения людей, взятая в социологическом видении в отличие от философского или психологического подходов.
Автор вводит понятие "реальное сознание" как синтез теоретического и обыденного, сочетание рационального и эмоционального, переплетение мировоззренческих и практически функционирующих моментов. Это то сознание, которое включает в себя трезвое здравомыслие и не исключает проникновения в глубинные сущностные процессы. Особое внимание в книге уделяется феномену "социального настроения" как доминанте и своеобразному индикатору состояния общественного духа. Стоит сказать, что реальное сознание, практическое поведение и условия их функционирования - это как раз то, что можно понимать как базовые компоненты социологического исследования. С этих методологических позиций в книге рассматриваются метаморфозы современного "общественного сознания". Само это понятие при его применении позволяет уловить соотношение изменений и сохранения, осмыслить, что за процессы произошли в нашем социальном мире за последние десятилетия. Рассмотрение глобальных метаморфоз общественного сознания дает возможность автору охарактеризовать его как расколотое, разорванное и иной раз определять его как маргинальное, предстающее как ложное сознание. К такому сознанию оказываются применимы столь тревожные определения, как "катастрофическое", "больное", "патологическое", "демагогическое", "сумеречное", "нонконформистское", "протестное", "утопическое", "манипулируемое" и т.п. И это не пустая драматизация наличного сознания, а его хотя и суровая, но правдивая констатация. На этом фоне автор переходит к рассмотрению сущности парадоксов.
Как известно, в парадоксах выявляется соединение несоединимого, совпадение несовпадающего, потому-то они и именуются "парадоксами". Отталкиваясь от их понимания в логических построениях, в семантике, Ж. Тощенко считает возможным и необходимым фиксировать парадоксы жизни, жизненных обстоятельств, сознания и поведения людей. По его мнению, парадоксы жизни имеют место тогда, когда в сознании и поведении причудливо сочетаются добро и зло, честь и умысел, верность и предательство, безрассудное новаторство и упрямый традиционализм. Как ни грустно, но это парадоксальное сознание стало неотъемлемой частью современной жизни. Люди как бы смотрят в одно и то же время в противоположных направлениях и как бы пытаются бежать по противостоящим маршрутам. Транзитивный, переходный характер нашей социальной жизни, порождающий фрустрации, аномалии, кризис сознания, создает предпосылки для увеличения парадоксальности на всех уровнях. Ж. Тощенко говорит что "парадоксы - это в большинстве случаев расходящиеся, противоречивые и даже противоречащие друг другу мнения, суждения, установки, ориентации, действия, которые одновременно существуют, сочетаются, функционируют в сознании и поведении одних и тех же людей". Опираясь на такое их видение, автор говорит о современной мифологии и ее парадоксальности, ренессансе мифов, активной ремифологизации сознания.
Сегодня многие идеологические построения не столько теоретичны, сколько мифологичны. Мифы о сакральности государственной власти, вождизме, избранности России и им подобные широко распространены. В книге очерчен ряд сфер проявления парадоксальности. Это прежде всего стереотипы, упрощающие действительность. Именно стереотипы мышления порождают такие парадоксы как: эффект ореола, наделение мудростью и значимостью любых властных персонажей, эффект "неприкаянности и отторжения", принижения самих себя, эффекты группового эгоизма, маниловщины, возникновения перевертышей и т.д. Сама эта типологизация впечатляюща; она помогает рельефнее видеть наличное состояние сознания.
Автор удачно использует некоторые неологизмы. Им вводится так называемая "кентавр-проблема", суть которой в том, что один и тот же человек придерживается взаимоисключающих социально-политических ориентаций и может быть (как это ни странно) одновременно и социалистом, и либералом-интернационалистом, и шовинистом; и монархистом, и республиканцем. Это действительно так. Оглянувшись вокруг, мы с удивлением отмечаем, что в сознании очень многих (а пожалуй и в нашем собственном) воплотилось своеобразное чудо - совмещение несовместимого. Пожалуй, это поветрие времени, результат стыкования самых различных факторов, нечто типичное для переживаемой нами транзитивной полосы. Монолитность сознания сегодня скорее исключение, чем правило. Автор предлагает набор "кентавр-проблем" как особой формы проявления парадоксов сознания и поведения, анализирует манипулирование как механизм создания парадоксов.
Немалый интерес представляет содержащаяся в книге типология парадоксов, представление их видов - от экономических до религиозных. Эта типология по содержанию не произвольна, а опирается на множество взвешенных и достаточно результативных социологических изысканий. Мир мыслимого и мир реального, желаемого и наличного, причудливо сплетаясь, взаимопроникая, создает парадоксальное видение действительности. Разве не об этом говорит уменьшение настойчивости в совершенствовании знаний и навыков и вместе с тем упорное желание получать побольше. Или недоверие многих крестьян к передаче земли в частную собственность и одновременно все расширяющаяся картина аграрного запустения. Примечательна неустойчивость политических симпатий и антипатий, тревожность, недоверие к призывам различных политических сил. Вроде бы никто не против демократии (но политическая активность даже на уровне электорального поведения крайне низка), пассивность, молчаливость, отсутствие тяготения к политической активизации явно озадачивает. Есть эмоциональные взлеты, единичные протестные акции, но в целом у большинства преобладает отчужденность от политики, неразвитость властных притязаний. Недоверие к власти совмещается со вспышкой надежд на то, что кто-то придет и все образуется.
Глубоко парадоксальна историческая память. Очерняются персонажи советской истории и идеализируются деятели царского времени и Белого движения. Идет гиперболизация отдельных моментов истории. Многое происходит по известной формуле "я сжег то, чему поклонялся, поклонился тому, что сжигал". Однако налицо элегические воспоминания о советской жизни, отвержение бесцеремонных попыток все охаять и зачеркнуть. Волна этнонационализма, взметнувшаяся на всем пространстве былого СССР, породила парадоксы национального "Я". Поиск этнокультурной идентичности выявил свою парадоксальность. Ж. Тощенко называет такие парадоксы этнического взаимодействия, как "аккультурация, этноцид, раздвоенность сознания и поведения", "сохранить свое, и не оторваться от ценностей другого". Возникли и пышно расцвели этнокультурные мифы: кто древнее, кто чем владел и т.п.
Насквозь парадоксально правовое сознание. Все на словах вроде бы за Конституцию, за диктатуру закона. Однако чудовищно разрослись такие силы, как "воровской бизнес", "кровавый криминал", "коррумпированное чиновничество". О законности толкуют все, кому не лень, но она попирается на каждом шагу. Да и действующие законы, начиная от Конституции до тысяч подзаконных актов, ставятся под сомнение многими экспертами, исследователями и политиками. Их легитимность сомнительна. Как отмечает автор, российское общество стремительно движется к "колумбийской модели" государства с ее классической криминально-государственной структурой.
Нравственные нормы стали зыбкими, мораль пошатнулась. В книге отмечается, что в наше время происходит атрофия требований нравственности, замещенных критерием рациональности. Авторитет и значимость нравственных требований существенно снизились или вообще отсутствуют. В действующем реальном экономическом механизме им не находится места. К группе нравственных парадоксов относятся: процветание социального иждивенчества, откровенно хищническое деловое поведение, оттеснение на задворки значимости труда и т.п. Нравственность - достаточно редкое явление в политической жизни. Провозглашение высоких принципов сочетается с тактикой лицемерия, истинные цели и эгоистические намерения скрываются.
Разительны парадоксы религиозного сознания. После многих лет доминирующего атеизма началась гальванизация религии. Но так называемый религиозный Ренессанс породил многие коллизии. Напор клерикализации, заигрывание властей с религией наталкивается на то обстоятельство, что реальный, а не вербальный уровень религиозности, изменяется мало. Сами духовные пастыри признают, что в их приходах "захожан" гораздо больше, чем прихожан. Православие воспринимается многими скорее как культурно-историческое явление, чем как собственно религиозное. Размыты грани между верующими всерьез и теми, кто считает себя верующими. Кризисные явления в самих мировых религиях (христианство, ислам, буддизм и т.д.) преломляются в нашей наличной действительности. Резко возрос интерес к нетрадиционным, конфронтационным религиозным течениям и сектам. Налицо подчас формальная декларация религиозности, проявляющаяся в фигурах "подсвечников", т.е. тех политиков и бизнесменов, которые в храмах свечи держат как стаканы. Возникла индивидуализация верований, религия собственного разрешения, приспособления тех или иных догматов к своему личному мироощущению.
В книге панорамно представлены основные формы парадоксов: элитарность, клановость, кастовость. Именно такого рода характеристики сейчас широко используются для обозначения тех, кто правит нами. Автор полагает, что лица, причастные к власти или капиталу, вряд ли могут быть охарактеризованы именно как "элита". Конечно, политические и экономические лидеры склонны истолковывать себя не как клан или касту, а как элиту. Им представляется, что они есть вроде как бы "пенки", "сливки" и прочая сметана. Это и делает ситуацию парадоксальной. В книге показана противоречивая и явно парадоксальная судьба центризма в современной России. Видимо, прав автор, утверждая, что центризма у нас не было и нет, а если его и поминают, то это чисто виртуальное видение. Парадоксальность ситуации состоит в том, что к центризму в России пытаются примкнуть практически все политические силы. Но ни одна из них по сути и содержанию не является центристской.
Парадоксально описан в книге статус интеллигенции. Если дать предельно обобщенную политическую характеристику самым крупным группам внутри интеллигенции, то можно сказать, что, с одной стороны, она представлена сравнительно небольшим слоем лиц, активно участвующих в трансформационных процессах, а с другой - большинством инженерно-технической и гуманитарной интеллигенции массовых профессий, оставшихся в стороне от этих процессов. Облик первой группы ставит под сомнение сам факт существования интеллигенции, ибо наряду с творческими, подвижническими, новаторскими силами в жизнь ворвались и определили ее лицо авантюристические, амбициозные и одновременно безответственные, уверенные в своей исключительности люди, олицетворяющие идеологию "большого хапка" во всех его вариантах и комбинациях. Вторая группа представлена людьми, потерявшими себя, находящимися между разумом и эмоциями, между надеждой и разочарованием, между пониманием необходимости перемен и отказом принимать их в том виде, в котором они себя проявляют. Но общими характеристиками всей этой группы осталось извечное прекраснодушие, политическая наивность и правовая малограмотность. Будущность интеллигенции во многом зависит от того, сумеет ли, захочет ли будущая ее смена не просто сохранить идеалы российской интеллигенции, но и следовать им, или же она пойдет по пути превращения в рациональных профессионалов высокого класса - интеллектуалов по западному возрасту. Так что, считает автор, спор "интеллигент или интеллектуал" еще не окончен. И вероятно, потребуется немало времени, чтобы оставить точку в этой дискуссии.
Тема интеллигенции тесно связана с парадоксальной ситуацией в образовании. Автор и тут резок и беспощаден в определениях. Налицо угроза, суть которой - полупрофессионализм, незнание и полузнание, знание без нравственности, знание без общей культуры. Новые лики неграмотности - от элементарной до функциональной, некомпетентность, ведущая к профессиональному кретинизму, появление слоя "образованцев", которые ориентированы на удовлетворение утилитарных, а не духовных потребностей, резкое снижение общей культуры - все это объясняется в книге как парадоксальность системы этой сферы. Автор широкими мазками дает не только оценку форм парадоксов, но и высвечивает их типичные ситуации. Емко и лапидарно он показывает, как соотносятся сегодня в поведении наших людей такие мотивации как "надо" и "нельзя", в какой мере отражаются в сознании образы "врага", и почему плохо воспринимаются фигуры "оппонентов".
Ярко представлена в книге проблема свободы, столь же вечная для философии как любовь для поэзии. После всех перипетий нашей истории последних лет, трактовка свободы в общественном мнении оказалась чрезвычайно пестрой и очень уязвимой. От восторгов, тяжкого бремени сомнений, осмысления соотнесенности свободы с долгом и ответственностью - до размышлений о свободе в разных ракурсах. Широк и парадоксален спектр подходов. К сожалению, понимание свободы у нас как-то отошло даже от традиционной российской трактовки как воли-вольницы и все чаще оборачивается беспределом, этим термином уголовного жаргона. Выпукло анализируются проблемы нахождения нас между прошлым и будущим, колыханием сознания между политическим нигилизмом и нищетой догматизма. С явной грустью Ж. Тощенко констатирует состояние ценностного вакуума, того что в социологии принято называть аномией. В стране наблюдается апатия, безразличие, растерянность, пессимизм. Общество волнует проблема самоидентификации, осознание себя и места своей страны в мире. Образ России действительно парадоксален. То ли все еще великая держава, то ли она скатывается на уровень регионального государства. То ли тяготеет к Европе, то ли обретает евразийский облик. Задумываешься, надо ли по-прежнему своей страной гордиться или впору стыдиться? Все это - парадоксы национальной идентичности, разрывы целостного сознания.
Не менее напряженным стало соотношение личного и общественного. Не одно поколение у нас вырастало в уверенности безусловного приоритета общественного над сугубо личным, и вдруг всплыли эгоистические черты в пестрой гамме - от себялюбия до стяжательства. Наглядно противоречия личного и общественного обнаружились в феномене конформизма и нон-конформизма, парадоксах группового эгоизма. И, наконец, завершается книга освещением одной из великих проблем - соотношением добра и зла. Проблема происхождения зла, его бытия в мире была и остается одной из самых глубоких тайн. Она не имеет однозначного исчерпывающего разрешения. Каждая цивилизация, каждая эпоха создает свои культурно-исторические модели зла. О мировом зле, социальном и моральном, написано бесчисленное множество сочинений, высказаны сентенции, сформулированы религиозные и фольклорные образы. Автор полагает, что для нашего общества специфично парадоксальное соотношение добра и зла, когда границы между ними стали условны, размыты, преходящи, неопределенны. Нельзя считать случайным повышенный уровень агрессивности людей. Это явно обостренная реакция на нарушение соотношения добра и зла. Взлет утопического блуждающего сознания - это тоже одно из следствий названной ситуации.
В.Е. Давидович