(chiffre noir). «Темное число», по-английски dark number отражает проблему соотношения статистических данных и социальной реальности. От того, насколько тесной является такая связь, зависит легитимность предложенных интерпретаций.
В качестве примера рассмотрим статистику жестокого обращения с детьми. В качестве точки отсчета примем утверждение Чарльза Кемпе, согласно которому «точное количество детей, ставших жертвами жестокого обращения, наверно, никогда не будет известно». Полученные цифры на самом деле зависят от следующих факторов:
принятые дефиниции, слишком строгие или экстенсивные: нужно ли ограничиваться только проявлениями физической жестокости? Не следует ли включить сюда же отсутствие надзора (недостаток заботы, серьезные упущения в уходе), психологическое насилие (преследование, садизм, завышенные, необдуманные требования), сексуальные злоупотребления (насилие, инцест, педофилия, проституция)?;
социальная видимость: восприятие этого явления неодинаково. Некоторые, по незнанию или из-за психологического отторжения, отказываются даже представить себе возможность настолько бесчеловечного поведения вплоть до отрицания его существования;
степень готовности сообщить о факте: в Уголовном кодексе существует статья (статья 62 Уголовного кодекса Франции), обязывающая каждого гражданина, который узнал о подобных действиях, сообщать о нем административной или судебной власти, причем несоблюдение этого указания является правонарушением (согласно статье 378). В таких случаях предусматривается отмена правил, относящихся к «профессиональной тайне» врачей, акушерок или социальных работников. Но при всем этом обращение к соответствующим органам далеко не стало правилом, по причине незнания, отсутствия информации об органах социальной защиты, в которые можно обратиться, или недоверия к этим структурам (боязнь навредить или навлечь наказание), страх выглядеть «доносчиком»;
юридические следствия: случаи смерти, последовавшей от травм, диагностируются согласно природе повреждений, без уточнения этиологии или с пометкой «причина неизвестна», «возможно, несчастный случай». Если врач больницы отказывается выдать разрешение на захоронение и передает тело в руки правосудия, результаты не сильно отличаются. Юристы плохо знакомы с этой проблемой. Если нет явных признаков преступления, они почти не занимаются обстоятельствами смерти, условиями жизни ребенка, его семейным окружением. Часто они игнорируют необходимость сделать рентгенограмму, которая могла бы выявить синдром Сильвермана (субдуральные гематомы). Когда дело переходит в руки прокуратуры, колебания продолжаются, и этому способствует упорство родителей и окружения, отрицающих факт преступления, и даже если расследование завершается выводом, что смерть последовала в результате жестокого обращения, оно крайне редко ведет к обвинению.
Те же проблемы возникают и при оценке уровня преступности. Преступность представляет собой очевидный социальный феномен, но ее изучение сопровождается множеством трудностей. В первую очередь нужно задаться вопросом об оценке измерительного инструмента. Хотя судебная статистика восходит (во Франции) к 1827 г., статистика полиции и судебной администрации несколько моложе. При этом и та и другая страдают от отсутствия единого метода, поскольку целью обычно является только отражение деятельности соответствующих служб. Сочетание различных источников могло бы позволить, во всяком случае теоретически, составить достаточно точное представление о размерах явления при условии объединения данных. Но такой подход практически неприменим на практике: категории, используемые при классификации, для каждой службы имеют свое значение. Кроме того, разница в цифрах, характеризующих разные годы, не обязательно отражает заметное изменение уровня преступности. Нельзя сказать, что если в 1997 г. было заведено больше дел, закончившихся судебным приговором, чем в 1996 г., то это означает заметное повышение уровня преступности. Рост числа приговоров может объясняться возросшей эффективностью служб, ответственных за борьбу с преступностью. Не будем, кроме того, забывать, что если количество правонарушений, связанных с насилием, растет в арифметической прогрессии, то страх и тревога возрастают в геометрической зависимости, поскольку усиление эффекта воздействия СМИ довольно значительно. Таким образом, можно задаться вопросом, не имеет ли то, что мы не знаем о преступности, такую же важность, как то, что мы можем о ней узнать. «Темное число» преступлений, т. е. расхождение между реальной и зарегистрированной преступностью, не может замалчиваться. Если рассмотреть, например, область действия полиции нравов, то мы увидим, что лишь малый процент сексуальной агрессии пресекается при помощи соответствующих органов. Целомудрие, боязнь скандала или проблем (мести, наказания, репрессий) приводят многие жертвы к решению не сообщать о преступных действиях, объектом которых они были. Та же картина с нарушениями банковских правил: официальная статистика дает только приблизительное представление о количестве чеков, выписанных без достаточного кредита на счете. Что же касается горе-шоферов, против которых не смогли возбудить дело о неумышленном убийстве или увечье, то нужно отметить, что обычно их количество сильно занижено.
Уже давно утверждалось, что существует более или менее устойчивое соотношение между количеством преступлений, дела по которым переданы в суд, и общим количеством совершенных правонарушений. Но здесь речь идет только о рабочей гипотезе, весьма спорной, а «темное число» зависит от множества сложных факторов (демографических и законодательных изменений, организационных ограничений, возможностей фильтрации). Оправдывает ли подобное несовершенство прекращение всякой попытки количественного выражения данных фактов? С этим можно было бы согласиться, если бы не существующие в этой области разработки. Изучение преступности по автопортретам прежде всего подчеркивает отсутствие какой бы то ни было эквивалентности между «не-преступником» и «невиновным». Исследования виктимизации1, в свою очередь, позволяют лучше понять причины, по которым часть потерпевших не сочли нужным обратиться в органы правопорядка. Хотя достоверность этих данных представляется спорной, необходимость подобных исследований сомнений не вызывает, поскольку, как отметили Клод Фожерон или Филипп Робер, они вносят ясность в соотношение между «скрытыми преступниками» и «официальными преступниками». Эти исследования позволили выделить основные направления анализа, такие как совершенствование Методов анализа, лучшая координация соответствующих институтов, разработка методов оценки.