ДЕВИАНТНОСТЬ

(deviance). Этот термин, вошедший в употребление сравнительно недавно, а именно в американской социологии в конце 1950-х гг., постепенно занял место таких терминов, как дезорганизация или патология. Он обозначает совокупность индивидуальных или коллективных форм поведения, которые воспринимаются как не соответствующие ожиданиям, нормам или ценностям, декларированным или разделяемым членами группы, и создают таким образом напряжение или конфликты, вызывают осуждение и порождают широкий спектр санкций, от порицания до изолирования, от замечания до наказания. В связи с этим могут быть упомянуты многие «рубрики», или «категории»: покушение на имущество, на личность или нравы, самоубийство, токсикомания, психические болезни, физическая неполноценность... То, что рассматривается как легальное или, наоборот, как порицаемое, не зафиксировано раз и навсегда, а меняется в зависимости от места и времени вслед за понятием о справедливом и несправедливом, добре и зле, истинном и ложном. Об этом свидетельствует эволюция представлений о сумасшествии. Если в Средние века королевский шут («дурак при короле») имел право безнаказанно говорить правду, превращая ее в шутку, то в XIX в. в чести медикализация: перемещение девианта в сумасшедший дом становится средством излечения и удаления от общества. Культурный релятивизм — «мелкая кража, инцест, убийство детей и родителей - все это в свое время числилось среди добродетельных деяний», как писал Блез Паскаль в «Мыслях» (Pensees; 1670) - не должен заслонить главное: девиантное поведение (это продемонстрировал Эмиль Дюркгсйм в «Методе социологии», рассматривая различие между «нормой» и «патологией») соответствует «повреждениям коллективного сознания» и встречается во всех обществах, какой бы ни была стадия их развития. Утверждение, что это могло бы быть не так, наивно или нереалистично.
Могут быть предложены различные способы анализа. Для начала обратимся к функционалистской парадигме. Рассмотрим в-этой связи типологию, разработанную Робертом Мертоном (см. его работу tlements). Если «конформист» придерживается общепризнанных ценностей и использует законные способы для их достижения, то «инноватор» ставит перед собой социально одобряемые цели, но способы, к которым он прибегает, если и не осуждаемы, то во всяком случае воспринимаются неоднозначно. «Ритуалист» более привязан к букве, чем к духу. Практика «ухода» характерна для тех, кто решил выйти из игры: бродяг, наркоманов или клошаров. «Бунтовщик», в свою очередь, не принимает предписанных кодов и сражается с существующими правилами. В центре внимания — несоответствие между целями и средствами.
С точки зрения социального контроля выработка и интериоризация норм оказывается определяющей. Как писал об этом Говард Беккер в работе «Аутсайдеры» Outsiders (1963), «поскольку тот, кто наделен полномочиями применять некоторые законы (например, полицейский), в своем занятии находит оправдание собственному существованию, то его авторитет в рамках его функциональных обязанностей подчинен двум императивам. Во-первых, он должен оправдать существование своей должности, а во-вторых, завоевать уважение тех, кто наделил его полномочиями». Здесь неразделимы «нарушение границ» и «наклеивание ярлыков», поскольку власть группы, имеющей более высокий социальный статус, покоится на использовании различных функций принуждения. «Наклеивание ярлыков» (labelling) часто проявляется в эффекте «стигматизации». Затем можно посмотреть на пересечение двух «осей», одна из которых представляет природу совершенных действий, другая — вызванную ими реакцию или суждения. Для Ирвинга Гоффмана или Эдвина Лемерта девиантность является результатом сложного процесса выработки и конструирования. В игру вступают многие параметры: степень интегрированности, отношения силы, диспозиции, обусловленные статусом, пространственно-временной контекст, степень воздействия СМИ, наличие или отсутствие культурных конфликтов...
Все вышеперечисленные подходы при несомненной пользе в объяснении некоторых специфических аспектов делинквентности не могут претендовать на исчерпывающее понимание данного феномена. Можно пойти иным путем, отчасти восстанавливающим связь с учением великих классиков, таких как Сезар де Беккария или Джереми Бентам. С этой точки зрения можно говорить о стратегиях и субъективной рациональности, о выгодах и издержках, о возможностях и ситуации, другими словами, о рынках и организациях, схемах влияния и отношениях. В последние несколько лет развивается междисциплинарный подход, включающий среди прочих антропологию, экспериментальную психологию и социолингвистику; его целью является изучение новых видов преступлений, таких как мошенничество с помощью информационных технологий, терроризм или депортация населения, причем внимание уделяется в первую очередь поискам связей между исходной социальной средой, биографией, принадлежностью к той или иной социальной категории и образованием.