АВТОРИТЕТ

(от лат. auctor — зачинатель, основатель, создатель, творец, автор, даритель; auctoritas — власть, влияние) — одна из осн. форм осуществления власти, основанной на общепризнанном влиянии к.-л. лица или организации в различ. сферах обществ, жизни. С помощью А. производится контроль над действиями людей (стимулирование одних действий, ограничение или запрещение др.) и их согласование как в общих, так и в индивидуальных интересах. От влияния А. отличается прямым характером воздействия на человеческую деятельность в форме директивы, приказа или распоряжения; от внешнего принуждения — тем, что исполнение приказа, основанного на А., предполагает уверенность исполнителя в его легитимности, а не сознание того, что за исполнением (неисполнением) приказа могут последовать поощрительные (репрессивные) акции приказывающего. Легитимность входит в само понятие «А.»: он всегда выступает в кач-ве так или иначе узаконенного воздействия, что в свою очередь предполагает — и в этом еще одно отличие А. от внешнего принуждения — опред. степень социального порядка. Эффективность А. во мн. определяется взаимодействием его с др. формами власти, что не исключает противоречий, существующих между ними. А. может быть усилен в том случае, если следование ему сопровождается вознаграждениями, обеспечиваемыми механизмами иной формы власти (напр., внешнего принуждения).
Узаконение А., осуществляемое средствами принудительного контроля, может привести к возникновению А. принудительной власти, к-рая оказывается, т. обр., соперницей действительного А. и фактически подрывает его. В отличие от внешнего принуждения, опирающегося на постоянную возможность прямого применения силы (насилия), власть А. гарантируется иными способами. По M. Веберу [ 1 ], ее гарантами могут быть: 1) традиция; 2) рационально обоснованная законность (легальность); 3) харизма. Соответственно в первом случае мы имеем традиционный способ легитимации, во втором — рационально-легальный, в третьем — харизматический. Узаконению подлежат все осн. элементы механизма образования А.: ин-ты, через к-рые он осуществляется, авторитетные роли «субъектов» А., утверждающих его своими действиями, способ провозглашения и структура самих авторитетных требований и распоряжений. В первом случае авторитетность всех этих элементов освящается ссылкой на их прямую преемственность с теми, что имели место в «незапамятном прошлом» (неподконтрольность истоков данной традиции критически-рациональной рефлексии также исполняет легитимирующую функцию); во втором — апелляцией к разумным основаниям каждого из них, их внутр. непротиворечивости, взаимной согласованности и т. д.; в третьем — общей верой в сверхъестеств. (священную) природу изначального источника А. Согласно Шилзу, продолжившему развитие веберовской концепции легитимации А., узаконение системы «ин-тов» А., способов принятия на себя обязательств «субъектами» А., процедуры провозглашения авторитетных норм или распоряжений осуществляются на основе веры в нек-рую прямую или косвенную их связь с высшей «легитимирующей «властью», к-рой может считаться «воля бога», «завет» основателей династии, «воля народа», «естественное право» и т. д. По Шилзу, не только харизматический, но также традиционный и рационально-легальный способы узаконения А. покоятся на «вере в некую связь» со священным, т. е. харизматическим, источником. Вебер и совр. сторонники его концепции узаконения А. считают, что в такой легитимации нуждаются не только правящие («субъекты» А.), но и подданные («объекты» А.), исполнители распоряжений. Первые нуждаются в этом не только потому, что видят в ней один из источников упрочения своей власти, но и потому, что испытывают нужду в самооправдании — вере в то, что их действия и поведение явл. правомерными, соответствующими «высшей правде».
Аналогичную нужду испытывают и их подданные, стремящиеся найти более высокий смысл в своих действиях, обусловленных авторитетными приказами и распоряжениями; отсюда проистекает их желание считать власть (и прежде всего власть А.) законной. В тех случаях, когда власть, апеллирующая к А., совершает акты несправедливости, можно фиксировать факт утраты законности А., а следовательно, и самого А. Утрата А. выступает как неизбежное следствие его неэффективности в деле поддержания социального порядка, во мн. определяемого мерой общепризнанной справедливости в распределении осн. социокультурных «благ». Власть А. отменяется «А. власти» как таковой, предстающей как принудительный контроль, опирающийся на ничем не ограниченное насилие. Если при этом социальный порядок все-таки поддерживается более или менее длительное время, оставаясь несправедливым по отношению к большинству членов об-ва, может вновь возникнуть стремление принудительной власти, опирающейся на продемонстрированную ею способность сохранять социальный порядок, к «самоузаконению» на основе А. А. власти начинает испытывать тяготение к тому, чтобы освятить себя властью А. В целом этот процесс предстает в глазах значит, части неомарксистски ориентированных зап. социологов 20 в. как переход от авторитаризма к тоталитаризму и обратно.
Власть А. и «А. власти» (внешнего принуждения) весьма трудно отделить друг от друга. Напр., Шилз считает, что сделать это можно лишь «чисто теоретически», т. к. в эмпирии они выступают совместно, образуя разнообразные комбинации. Часто пошатнувшийся А. пытается найти себе опору во внешнем принуждении, а оно в свою очередь может нуждаться в А. «А. власти», опирающийся на одну лишь способность к принуждению, может сочетаться только с одним видом А.— харизматическим, апеллирующим к «сверхъестественным» свойствам «высшего субъекта» А., к-рый зачастую предстает в истории как олицетворение А. власти и власти А. одновременно.
При рассмотрении традиционного и в особенности рационально-легального типов А. обнаруживаются противоречия между А. власти, опирающейся только на себя, и властью А., ограничивающего влияние этой власти. В этом случае апелляция к законному А. могла бы играть не только антитоталитарную, но и антиавторитарную роль. Осн. ориентации в подходе к анализу (а затем и к оценке) социальной функции А. различаются в зависимости от того, какой из выделенных Вебером «идеальных типов» А. принимается за наиболее соответствующий самому понятию «А.».
Социологи, считающие таковым харизматический А., склонны рассматривать А. как рез-т чистого произвола, идущего рука об руку с произволом тоталитарной власти. Естественным следствием такого подхода к анализу (и оценке) социальной функции А. явл. вывод об органической связи всякого А. с политическим насилием, что предполагает необходимость разоблачения «всех и всяких» А. (как «идеологического камуфляжа») с целью создания «об-ва без А.», к-рое и считается «подлинно демократическим». Социологи, берущие в кач-ве «модели» рационально-легальный А., признают его необходимым элементом либерально-конституционной власти, за что подвергаются критике и со стороны консерваторов и со стороны леворадик. антиавторитаристов.
Наконец, социологи, ориентирующиеся на традиционный А. как основополагающий, расходятся в оценке его социальной функции в зависимости от того, тяготеют ли они к консервативной или радикальной политической ориентации: консерваторы считают «традиционность» А. условием его «стабилизующей» функции в об-ве, радикалы, напротив, именно эту «традиционность» А. считают одним из важных тормозов на пути «обществ, прогресса». Ю. Н. Давыдов